— Где живёт Селин? — Элоиза задала этот вопрос и надавила на него.

До того и давить-то почти не пришлось — так, немного подтолкнуть. Сам всё рассказал.

— Рю Эпинет, двадцать один, — ответил Кристоф.

— И актуальный номер телефона, пожалуйста, — подсказал Себастьен.

— Да, монсеньор прав. И актуальный номер телефона.

После Кристоф приник к своей чашке и мгновенно выпил оттуда всё.

— Ещё кофе? Или воды? — осведомился Поль.

— Воды, — пробормотал Кристоф.

Ему принесли бутылку холодной минеральной воды и стакан, а Элоиза, Себастьен и Поль молча переглянулись над его головой.

— В моём офисе есть чудная комната для переговоров. Она звукоизолирована, — задумчиво сказал Поль.

— Пожалуй, да, — согласился Себастьен.

Элоиза не сказала ничего.

Но именно ей пришлось напрячься, чтобы господин Кристоф спокойно встал и без возражений последовал за ними. Сначала в машину, а потом и в офис Поля, в ту самую комнату для переговоров.

08. Преподаватель и студентка

— А теперь — семнадцатый округ? — вздохнул Поль.

На часах пять с небольшим, ездят они уже давненько.

— Мне это представляется необходимым, — пожал плечами Себастьен. — Кстати, данные от нашего последнего информатора совпадают с теми, что сообщили мне. Не обманул.

— Ну вот ещё, кто б ему дал обмануть, — замотала головой Элоиза.

— Никогда не спрашивал тебя, как ты это делаешь, — Поль прищурился и внимательно на неё глянул.

— Знаешь, я вот тоже не спрашиваю, — пожал плечами Себастьен. — Рассматриваю как, так сказать, исходную опцию. Я ведь могу себе представить далеко не все возможные физические процессы и химические реакции, так зачем же ломать голову над тем, как Элоиза это делает? Элоиза, уже немного осталось. В идеале — один визит. А потом мы уже можем и без вас хвосты подчистить.

— Как же без меня? Это же моя проблема, — пожала плечами Элоиза.

— Это, сестрёнка, наша совместная проблема, — назидательно произнёс Поль. — И ещё Марго, и ещё кое-кого. К слову, ты не интересовалась, не пересекались ли твои девушки с этой самой Селин?

— Нет, я интересовалась про Изабель. С ней никто не знаком.

Поль вывернул на оживлённую улицу и замолчал, а Элоиза достала телефон и обзвонила Марго, Адриенну и Мари — знакомы ли они с означенной Селин.

Предсказуемо оказались незнакомы.

Впрочем, Адриенна сообщила, что встречала это имя в некоем феминистском паблике. Борьба с женской объективацией и прочее подобное. Это было странно, потому что никак не вязалось с глянцем и ухоженной блондинкой Изабель Молин.

— Скажи-ка, дорогой брат, а почему тебя удивило известие о том, что Изабель Молин на самом деле Селин Перонне?

— Да потому, что одна — гламурная журналистка, а вторая — как бы феминистка. Не шизофрения же у неё! Правая рука пишет про методы эпиляции, а левая — про вред здоровью от современных стандартов красоты? Как-то это слишком!

— А вы не исключаете варианта, что есть ещё и третья личность, которая поплёвывает на этих двоих и занимается чем-то совсем другим? — усмехнулся Себастьен.

— В теории нет, на практике носитель этих личностей должен быть человеком выдающимся. А в данном случае у меня на этот счёт сомнения, — откликнулся Поль. — Но если твои люди копались в её компе, то уж наверное нашли там все её личности!

— Про другие не докладывали, — Себастьен взял правую руку Элоизы. — Сердце моё, почему у вас такие холодные пальцы, несмотря на жару? Вас не нужно ли спасать?

— Вы уже. Спасибо.

Дом на улице Эпинет был многоэтажным и многоквартирным. Они нашли нужный подъезд, в нём был домофон. Поль уже собирался звонить и говорить что-нибудь, но им повезло — дверь открылась изнутри и вышла стайка молодёжи обоего полу. Конечно же, этим воспользовались.

Подъезд был чистым и совершенно обычным, без затей, дверь в квартиру — тоже. Поль позвонил в дверь и велел остальным выйти из зоны видимости в глазок.

— Кто там? Я никого не жду, — сообщил женский голос из-за двери.

— Госпожа Перонне, я хочу поговорить с вами о некоей тайне. Меня зовут Поль де Шатийон.

Дверь открылась на цепочку.

— Слушаю вас, — раздалось из недр квартиры.

— Извините, госпожа Перонне, но о тайнах через дверь не разговаривают.

— Вы можете вообще не разговаривать, а просто дать денег и уйти, — сообщила она. — Вы ведь про ваших родственниц поговорить пришли, так?

— Не вполне. Да, сначала я занялся их вопросом. А потом меня заинтересовал ваш вопрос, ваша тайна. Вы вообще в курсе, кто я?

— Ну да, — пробормотала она. — NS26, «Новости Парижа», «Мадам Ф», что-то ещё.

— Тогда вы представляете, что я могу сделать с информацией о том, что вы и Изабель Молин — один и тот же человек? — ласково спросил Поль.

За дверью сдавленно охнули.

— Ничего вы не сможете. Кому до этого какое дело? Я не дочка политика.

— Но репутация бывает не только у дочки политика, у журналиста тоже, — пожал плечами Поль. — Вас не возьмут ни в одно поле из тех, на которых вы сейчас кормитесь. В вашу серьёзность не поверят ни в глянце, ни в феминистских пабликах. И в политике вам будут не рады, поверьте. Да и вашим соседям сейчас любопытно, как я думаю.

— Идите к чёрту! Вы не посмеете этого сделать, я выложу фото ваших родственниц в сеть прямо сейчас! — она начала заводиться.

— Кажется, пора переходить к следующему этапу, — пробормотал Себастьен.

Он протянул руку, взялся за цепочку, надавил пальцами, и она распалась на две половинки. Мгновенно Поль поставил ногу в щель, не позволяя захлопнуть дверь у них под носом. Себастьен легко преодолел сопротивление девушки и открыл дверь, после чего они вошли и закрыли её изнутри.

Селин Перонне оказалась невысокой, ниже Элоизы, хрупкой и изящной, похожей на куклу — если бы не обритая голова, покрытая ежиком тёмных волос. Резкие движения тоже не соответствовали кукольному облику. На помертвевшем лице видны одни глаза — огромные и прозрачно-голубые. Она в белоснежном топе-майке и коротких джинсовых шортах, и босиком.

Прихожая у неё была маленькая, и в ней сразу же стало тесно.

— Госпожа Перонне, если вы будете благоразумны — то лично вам ничего не грозит. Мы поговорим с вами и уйдём, — сказала Элоиза.

— Элоиза дело говорит, советую прислушаться, — кивнул Поль.

А Себастьен молча прислонился к стене и сложил руки на груди.

— А что мне вообще может грозить? Я не делала ничего, за что меня можно официально преследовать! — девушка пришла в себя и начала защищаться.

— Вы считаете, что шантаж — это «ничего»? Или, может быть, что это хорошо и правильно? — продолжал интересоваться Поль.

— Селин Перонне никого не шантажировала, — выдала она.

— Вы бы тогда хотя бы с разных айпишников заходили, что ли, — усмехнулся Себастьен. — Или на разных жёстких дисках данные держали, если уж не на разных компьютерах. А то стоило копнуть — и вся ваша тайная жизнь под всеми именами — как на ладони. И это зафиксировано, — спокойно добавил он.

— Поэтому отвечать за шантаж будет-таки Селин Перонне, — констатировал Поль. — К слову, распространение этой информации также может специфически сказаться на вашей репутации — кто даст вам откровенное интервью, если будет известно, что вы практикуете шантаж?

— Вот так всегда — когда мужики гадят, то им всё сходит с рук, а когда женщина борется за себя и свои права, то она кругом виновата!

— Это вы вообще о чём? — рассмеялась Элоиза. — Каким образом вы отстаиваете чьи-то права? И права на что? Права на шантаж, раз уж вам стала известна какая-то приватная информация? К слову, есть ещё вопрос о том, как именно она вам досталась, то есть — мы предполагаем ответ, но желаем получить его непосредственно от вас.

— А с чего вы взяли, что я скажу? Вломились в квартиру, и угрожаете, и надеетесь, что я прогнусь? Не будет этого!

— Ну положим, угрожать-то начали вы. И лично мне очень интересно, для чего вам это понадобилось. Не припоминаю, чтобы мы с вами где-то пересеклись. Вам вообще сколько лет? — поинтересовалась Элоиза.